— О, так она может нам рассказать о собраниях за эти шесть месяцев? — удивился Дамблдор, подняв брови. — Я у меня сложилось впечатление, что она рассказала вам только о собрании в этот вечер.
— Мисс Гранелог, — немедленно спросила Умбридж, — расскажи нам, как долго происходили эти встречи, дорогая. Ты можешь просто кивнуть или мотнуть головой, и я уверена, что твои прыщи не станут от этого ещё ужаснее. Они происходили регулярно за последние шесть месяцев?
Гарри почувствовал как его желудок вдруг куда-то провалился. Это было всё, они подвели к концу настолько убедительное свидетельство, что даже Дамблдор не смог бы ничего ответить.
— Просто кивни или мотни головой, дорогая, — уговаривала Умбридж Мариетту, — ну же, давай, это никак не повлияет на заклятье.
Все в комнате смотрели на верхнюю часть лица Мариетты. Через её натянутую мантию виднелись только глаза и кудрявая чёлка. Возможно, это был световой обман, но её глаза выглядели странно бесцветными. И затем — к величайшему удивлению Гарри, — Мариетта мотнула головой.
Умбридж мельком взглянула на Фуджа, а затем опять на Мариетту.
— Думаю, ты не поняла вопроса, не так ли, дорогая? Я спрашиваю, ходила ли ты на эти встречи в течение последних шести месяцев. Ты ходила, не так ли?
И опять Мариетта мотнула головой.
— Что ты хочешь сказать, когда мотаешь головой, дорогая? — вспылив, спросила Умбридж.
— Я полагаю, что это и так ясно, — резко сказала Профессор МакГонагалл, — за последние шесть месяцев не было никаких тайных встреч. Я права, Мисс Гранелог?
Мариетта кивнула.
— Но в прошлый вечер встреча была! — яростно воскликнула Умбридж. — Было собрание, Мисс Гранелог, вы сами рассказали мне об этом, в Комнате Необходимости! И Поттер был руководителем, не так ли? Поттер организовал это, Поттер — почему же ты мотаешь головой, девочка?
— Что ж, когда кто-то мотает головой, — холодно сказала МакГонагалл, — он хочет сказать «нет». Итак, поскольку Мисс Гранелог не использует форму языка жестов, незнакомую людям…
Профессор Умбридж схватила Мариетту, повернула её лицом к себе и начала сильно трясти. Мгновение спустя Дамблдор стоял на ногах, подняв палочку; Кингсли подошёл вперёд и Умбридж отпустила Мариетту, размахивая руками в воздухе, как будто только что обожглась.
— Я не допущу рукоприкладства по отношению к студентам с вашей стороны, Долорес, — сказал Дамблдор, впервые рассердившись.
— Вы должны взять себя в руки, Мадам Умбридж, сказал Кингсли глубоким, медленным голосом. — Вы же не хотите себе неприятностей.
— Нет, — запыхавшись ответила Умбридж, глядя на возвышающуюся фигуру Кингсли. — То есть да, вы правы, Шеклеболт, … я… я забылась.
Мариетта стояла там же, где её отпустила Умбридж. Похоже, она не чувствовала ни смущения от внезапного нападения Умбридж, ни облегчения от того, что она её отпустила; она продолжала прижимать мантию к своим странным бесцветным глазам и глядеть прямо перед собой.
Внезапное подозрение, связанное с шёпотом Кингсли и вещью, которая вдруг промелькнула перед ним, вдруг охватило Гарри.